Приходит эпоха. Улыбчивая, радостная. Машет мне рукой, в этот раз - по-американски, сияя всеми природными и фарфоровыми зубами. Всем своим видом показывает она, что у нее далеко идущие планы, что свершения её будут велики, что она решит задачи, стоявшие прежде, те, что другие эпохи решить не смогли. Но она - новая, а поэтому она лучше, и обязательно всё сможет. И я смотрю вокруг, и вижу, как многие действительно верят, что эта эпоха лучше, и в спешке переучивают свои лица улыбаться на правильный манер, выбегают эпохе навстречу, машут ей обеими руками, крича от радости, и умоляя ее снизойти до них, коснуться их своим облагораживающим присутствием. Кого-то облагораживающим, кого-то очеловечивающим - критерии устанавливает сама эпоха, она же считает себя ответственной за благополучный, неизменно счастливый для всех исход. Для всех, кроме небольшого количество бунтарей - таких еще называют буйными; но, в целом, человечество должно радоваться, ведь, вот, оно уже совсем на пороге - долгожданное человеческое счастье. Общечеловеческое, всецело-человеческое, вселенское и всемерное. Эпоха несет его в себе, как беременная - младенца, и не беда, что у всех, без исключения, предыдущих эпох случались выкидыши, или рождались монстры, эта - непременно родит Мессию, ведь иначе не может быть, и нет смысла жить, иначе нет никакой надежды, а чтобы жить, нужно верить и надеяться. Эта эпоха не обманет, как, например, предыдущая, и уже никому (кроме, опять же, немногих некоторых) не придется умирать ради назначенных новой эпохой идеалов, теперь нужно будет жить в светлом будущем, ради него же самого. Или ради самого себя. Мы пока ещё точно не знаем, ради чего, и что именно нужно делать, но ещё немного - и узнаем, ведь ждать в таких случаях обычно приходится недолго, эпох было много и раньше, просто сейчас приходит новая, которую встречать именно нам, а не все из нас помнят, что и как было раньше.

Мне, почему-то, с каждым вздохом дышится всё тяжелей. Дыхание будто застревает в лёгких, а потом лениво выбирается из них, не проявляя особого прилежания, а тем более рвения. Я ощущаю, что мне не хватает воздуха, и очень мучаюсь от этого, а ведь это очень странно, чтобы не хватало воздуха, потому, что всем известно, что воздуха много, и он есть практически везде. Но мне его очень не хватает, и поэтому я не хочу бежать навстречу новой эпохе, и не хочу махать ей руками, или учить себя новой улыбке. Я и так очень редко улыбаюсь, потому, что улыбаешься ведь тогда, когда дышится, а чем дышать, когда не хватает воздуха? Поэтому, мне приходится проводить жизнь в поисках чистого воздуха, а не новой эпохи. В мгновения, когда мне, наконец, удается вдохнуть полной грудью, когда я сталкиваюсь со струёй бриза в безвоздушном пространстве - тогда, конечно, я улыбаюсь! Как умею, кривой своей улыбкой, но мне тогда становится радостно и счастливо, ведь дышится в такие моменты совсем легко, и от этого на душе свободно, и, честное слово, тогда мне совершенно безразлично, какая именно приходит эпоха. Моя улыбка зависит не от эпохи, а от порыва воздуха. А сейчас мне его недостаёт.